– А мне нравится шум, нравится, что в доме ребенок.

Питерсон достал свой телефон, провел по экрану и продемонстрировал Мосс видео, на котором Кайл барабанил по кастрюлям и сковородкам. Он сидел на полу в простыне, изображавшей плащ супергероя, и стучал деревянной ложкой по расставленным в ряд перевернутым кастрюлям.

– Очень мелодично, – сказала Мосс, почти не отрывая глаз от лифтового дисплея, на котором мелькали номера этажей. Лифт остановился, и внутрь ввезли длинный металлический контейнер, в котором, как они с Питерсоном прекрасно знали, находился труп. – Как вообще дела?

– Хорошо, даже отлично. Они поживут со мной, пока мы не решим, что делать дальше, – сказал он.

– Я так понимаю, ты хочешь, чтобы они остались.

– Да.

– Ты говорил с Эрикой?

– Я решил, что у нее и так сейчас много забот со свекром, поэтому лучше скажу ей при личной встрече, когда она вернется.

– Главное – не затягивай, не давай ранам гноиться. Хотя, мне кажется, она сама это делает в большей степени.

– У меня еще есть видео, где Кайл поет, – гордо сказал Питерсон и принялся искать нужный файл.

– Джеймс, давай потом. У нас тут дело.

Двери лифта открылись, и они боком пробрались мимо длинного контейнера, направляющегося в морг. Мосс и Питерсон вышли и оказались перед запертыми дверями нефрологического отделения. Мосс пыталась что-то рассмотреть через стекло.

– Никого не вижу. И звонка нет, – она принялась стучать ладонью по стеклу. – Эй! Эй!

– Мосс, да успокойся ты!

– Ну, не часами же здесь стоять!

В конце коридора появилась медсестра и пошла к ним.

– Видишь – расслабляемся, и все разруливается.

Мосс кивнула и сделала пару глубоких вдохов.

– Я буду рада, если ДНК совпадет и Дон Уолпол окажется убийцей. Тогда можно будет закрыть дело и вернуться на мою любимую должность.

Медсестра открыла дверь, и они предъявили удостоверения. Она отвела их в палату в конце коридора.

– Миссис Уолпол лежит здесь, – сказала она, открывая дверь.

Джанет сидела в постели, подключенная к аппарату диализа. Кожа у нее была ярко-желтого цвета, дышала она с трудом. Дон сидел рядом. Когда они вошли, он вопросительно посмотрел на Мосс и Питерсон.

– Мы бы хотели поговорить с вами в коридоре, – сказала Мосс.

Дон поцеловал руку Джанет и вышел. Мосс и Питерсон показали удостоверения.

– Мы пытались найти вас, мистер Уолпол, – сказала Мосс.

– Как видите, моя жена серьезно больна.

– Нам нужно взять у вас образец ДНК, – сказал Питерсон.

Дон внимательно оглядел его.

– Вы меня арестовываете?

– Нет.

– Значит, от меня требуется добровольное согласие. Я не готов сейчас думать об этом.

– Мистер Уолпол, согласно законодательству, мы можем брать образец ДНК, если у нас есть основания подозревать, что вы причастны к преступлению. Мы можем найти место и сделать все здесь, либо можем поехать в участок, – сказала Мосс.

Дон нерешительно переводил взгляд с нее на Питерсона.

– У меня есть документы, в которых подробно прописаны ваши права, – сказал Питерсон. – Мы можем дать вам время на ознакомление.

Дон посмотрел через стеклянную полоску в двери на Джанет, которая лежала на кровати с закрытыми глазами.

– Хорошо, – сказал он.

Питерсон заметил, что рядом с палатой Джанет есть маленькая кухня. Они направились туда и закрыли за собой дверь. Дон сел на маленький столик. Питерсон достал перчатки и пластиковую трубку с длинной ватной палочкой.

– Мне нужен образец клеток из области глотки, – сказал он.

Дон открыл рот, Питерсон взял необходимую пробу, вернул палочку в контейнер и запечатал его.

Мосс поблагодарила Дона и передала сопроводительные документы, которые он бегло посмотрел и подписал.

– Она умирает. Организм просто отказывает.

– Сожалею, – сказала Мосс. – Результаты ДНК должны быть готовы в течение суток.

* * *

Когда они выходили из больницы, из-за облаков пробивалось солнце.

– Отвезу образец в лабораторию в Воксхол, – сказал Питерсон.

– Отлично. А я поеду к миссис Фрятт. Надо раскрыть тайну сережек и взять образец ДНК у Чарльза Фрятта.

– Хочешь, я проеду через Хэттон-Гарден? У меня есть с собой еще один набор.

– Нет, отвези этот. Я ее еще порасспрашиваю… Чтобы браться за сына, одного совпадения недостаточно.

Похоже, в доме миссис Фрятт никого не было. Мосс несколько раз нажимала на звонок и заглядывала в окна. В конце концов, она вернулась на тротуар и оглянулась на особняк. В отполированных окнах отражалось серое небо, а сами они равнодушно смотрели на Мосс.

Она облокотилась на поручень и ощутила прилив страха и тревоги – совершенно несвойственные для нее эмоции. Вспомнив, что утром ушла, не попрощавшись с Силией и Джейкобом, она достала телефон и хотела позвонить им, но телефон сам зазвонил у нее в руке. Номер был незнакомый.

– Здравствуйте, это Лиза Хоторн из центра занятости района Форест-Хилл. С нами связывались ваши сотрудники и просили информацию о последнем месте работы Джозефа Питкина.

– А, да, но…

– Прошу прощения, что так поздно перезваниваю – мы завалены работой. Джозеф Питкин стоял на учете четыре последних года. В периоды, когда он не работал, ему выплачивалась соответствующая компенсация. За эти годы у него было четыре места работа. Трижды он устраивался в бар в парке Онор-Оук – в декабре 2014, 2015 и 2016 годов.

– Прощу прощения, вы могли бы перезвонить моему коллеге… – попыталась вставить Мосс, чтобы отделаться, но девушка продолжала тараторить.

– Четвертым местом была фотостудия в Нью-Кроссе под названием «Камера-обскура». Проработал шесть месяцев в начале 2016.

Услышав про фотографию, Мосс оживилась. Зажав телефон подбородком, она достала ручку и блокнот.

– Она принадлежит Таро Уильямсу, – продолжала Лиза. – Это портретная фотостудия старого образца.

– Вы знаете, почему он перестал там работать?

– Нет. Судя по документам, это была занятость на полную ставку в качестве ассистента фотографа, но через шесть недель он неожиданно уволился. И это очень странно, потому что мы много сделали, чтобы он получил эту работу. И сам он был полон энтузиазма и хотел там работать.

– Что-то еще известно? Работодатель не жаловался на него?

– Нет. Очень жаль, что у Джозефа не получилось применить увлечение фотографией.